Каролинский попугай - исчезнувший вид
Единственного представителя рода Conuropsis - каролинского попугая (Conuropsis carolinensis), постигла печальная участь. С момента первого его описания Карлом Линнеем в 1758 году и до полного исчезновения в 1918 году прошло всего навсего 160 лет, мгновение по сравнению с миллионами лет эволюции жизни, даровавшей человечеству возможность наслаждаться многообразием форм животного мира планеты. Когда Альфред Брем писал свои строки, каролинский попугай ещё существовал,являясь единственным представителем семейства попугаев на североамериканском континенте. Мы приводим полностью его описание этого вида попугаев.
Къ настоящимъ клинохвостымъ попугаямъ причисляли прежде также и единственнаго попугая, водящагося въ Северной Америке, каролинскаго попугая, Conuropsis carolinensis Linn. [Karolinasittich], котораго недавно сделали представителемъ особаго рода (Conuropsis Salv.) вследствіе того, что его четвертое маховое перо перваго разряда не сужено.
Длина его равняется 32, ширина размаха 55, длина крыла 18, длина хвоста 15 сант.; преобладающая окраска пріятнаго темнаго травянисто-зеленаго цвета, который по обыкновенію темнее на спине и желтоватее на нижней части тела. Лобъ и щеки красновато-оранжеваго цвета, и эта окраска появляется также на задней части головы, плечахъ и маховыхъ перьяхъ, между темъ какъ зашеекъ чистаго золотисто-желтаго цвета.
Большія кроющія крыла оливково-зеленаго цвета съ желтоватыми кончиками; маховыя перья темнаго травянисто-зеленаго цвета, на внутреннемъ опахале интенсивнаго пурпурно-чернаго; самыя внутреннія маховыя перья второго разряда и плечевыя въ конечной половине буроватыя оливково-зеленыя; хвостовыя перья темно-зеленыя, близъ ствола синія, на внутренней стороне съ черноватой серо-желтой каймой, съ нижней стороны темнаго серовато-желтаго цвета, снаружи черноватыя. Ра-дужина серо-бурая, клювъ бледнаго беловато-рогового цвета, ноги желтовато-мясного. Самка имеетъ более бледную окраску, а птенецъ, за исклю-ченіемъ оранжевой передней части головы, однообразнаго зеленаго цвета.
Каролинскій попугай встречался прежде очень часто въ Северной Америке до 42 градуса сев. шир. и, повидимому, довольно легко переносилъ часто бывающую тамъ очень суровую погоду. Вильсонъ уверяетъ, что былъ въ высшей степени изумленъ, когда увидалъ въ феврале, во время снежной бури, стаю этихъ птицъ, летящую съ громкимъ крикомъ вдоль берега Огэйо. Кое-когда отдельныя птицы встречались и севернее, даже близъ Альбани. Обстоятельства между темъ сильно изменились. Уже Одюбонъ въ своемъ прекрасномъ труде, появившемся въ 1831 году, отмечаетъ, что каролинскій попугай необыкновенно быстро исчезаетъ и его съ трудомъ можно найти въ местностяхъ, где 25 летъ тому назадъ онъ встречался въ огромныхъ количествахъ.
Даже вдоль Миссиссипи онъ наблюдалъ въ указанное время едва половину того колличества, которое жило тамъ 15 летъ тому назадъ. Уменьшеніе числа попугаевъ шло непрерывно и далее. „Сотни этихъ красивыхъ птицъ", жаловался Алленъ летъ 30 тому назадъ, „ловятся каждую зиму въ верховьяхъ реки Ст. Джонъ промышленниками-птицеловами и отправляются въ северные штаты, тысячи безцельно убиваются охотниками". Въ виду этого безполезнаго избіенія уже Боардманъ былъ совершенно правъ, высказывая опасеніе, что каролинскій попугай будетъ въ короткое время совершенно истребленъ. Некоторые охотники, по его словамъ, несколькими выстрелами убивали 40—50 штукъ исключительно ради удовольствія; попугаи платились при этомъ жизнью за свою привязанность другъ къ другу; птицъ перестреливали одну за другой, когда оне спускались къ упавшимъ товарищамъ,—и такъ уничтожали всю стаю. Кроме того хищническія вторженія этихъ птицъ въ поля вызвали преследованія ихъ со стороны сельскихъ хозяевъ.
Такимъ образомъ нетъ ничего удивительнаго, что каролинскій попугай совершенно исчезъ на большихъ пространствахъ Соединенныхъ Штатовъ. Въ настоящее время онъ встречается еще, да и то въ одиночку, только въ штатахъ, расположенныхъ вокругъ Мексиканскаго залива, и въ долине нижняго теченія Миссиссипи. Любимымъ местопребываніемъ его служатъ местности, тучная почва которыхъ заросла сорной травой, особаго вида чертополоха (Runzelklette); плодовыя коробочки этого растенія доставляютъ попугаю желанную пищу, несмотря на то, что оне вооружены длинными шипами. Въ то же время онъ нападаетъ, конечно, и на плантаціи, принося здесь много вреда темъ, что больше уничтожаетъ, чемъ поедаетъ.
„Каролинскій попугай", пишетъ Одюбонъ, правда летъ семьдесятъ тому назадъ, „ни въ коемъ случае не довольствуется чертополохомъ (Runzelkletten), но онъ естъ или портитъ также разнообразнейшіе виды плодовъ и поэтому является самымъ нежеланнымъ гостемъ для плантатора, крестьянина или садовника. Стаи этихъ птицъ часто посещаютъ скирды хлеба въ поляхъ и усаживаются на нихъ такъ тесно, что куча кажется покрытой цветнымъ ковромъ. Они подвешиваются вокругъ скирды, вытягиваютъ солому изъ сноповъ и портятъ вдвое больше, чемъ необходимо для удовлетворенія ихъ голода. Попугаи нападаютъ на грушевыя деревья и яблони, когда плоды еще очень малы и не зрелы, истребляя ихъ главнымъ образомъ изъ-за семянъ.
Такими же стаями, какъ на хлебныя поля, нападаютъ они и на плодовыя деревья въ саду; они срываютъ плодъ, вскрываютъ его въ одномъ месте, вынимаютъ мягкія, еще молочнистыя семена, бросаютъ плодъ, срываютъ другой и переходятъ такимъ образомъ съ сучка на сучекъ, пока сулившее большой урожай дерево не лишится всехъ плодовъ. Большинству другихъ плодовъ они приносятъ такой же вредъ; только маисъ никогда не привлекаетъ ихъ вниманія. Само собою разумеется, что плантаторы мстятъ за подобныя вторженія и даютъ настоящія сраженія попугаямъ. Часто съ одного выстрела падаетъ 10 или 20 штукъ; но оставшіеся въ живыхъ постоянно возвращаются на то же место; такъ я узналъ, что много сотенъ этихъ птицъ убивается въ несколько часовъ".
„На лету", сообщаетъ Вильсонъ, „каролинскіе попугаи очень походятъ на голубей. Они держатся тесной стаей и быстро несутся съ громкимъ, далеко разносящимся крикомъ, напоминающимъ крикъ дятла. Летятъ они обыкновенно прямо, но при случае и по весьма изящной волнистой линіи, которую они неожиданно и часто измецяютъ, какъ кажется, для своего удовольствія. Любимыми деревьями ихъ являются большіе сикоморы и платаны, въ дуплахъ которыхъ они находятъ себе убежище. Въ одно дупло часто забирается по 30 и 40 птицъ, а въ большіе морозы и въ еще большемъ количестве. Здесь они подвешиваются, подобно дятламъ, къ боковымъ стенамъ, цепляясь когтями и клювомъ. Кажется, что они спятъ много; по крайней мере, они удаляются въ свои дупла часто днемъ для того, чтобы вздремнуть после обеда.
„Замечательно, что они охотно едятъ соль. Близъ солеваренъ всегда видно много попугаевъ; здесь они покрываютъ всю землю и соседнія деревья иногда въ такомъ количестве, что часто ничего не видно, кроме ихъ блестящаго и сверкающаго оперенія".
Съ какимъ трудомъ сопряжено уже давно для северо-американскихъ натуралистовъ полученіе яицъ каролинскаго попугая, видно лучше всего изъ того, что одинъ изъ известнейшихъ оологовъ Соединенныхъ Штатовъ спрашивалъ Неркорна (Nehrkorn), нельзя ли достать изъ Германіи яица этой птицы, снесенныя въ неволе. Ганноверскій зоологическій садъ оказался въ этомъ отношеніи обильнымъ источникомъ и былъ въ состояніи удовлетворить желаніе американца. Изъ опубликованныхъ только-что названнымъ зоологическимъ садомъ данныхъ о размноженіи каролинскаго попугая известно, что онъ кладетъ въ іюне два яйца въ подходящій ящикъ для гнезда на подстилке изъ расщепленныхъ древесныхъ стружекъ. Большій діаметръ яйца равняется 36, меньшій 30 мм. Почти круглыя, белоснежныя, необыкновенно блестящія яйца эти существенно отличаются, по словамъ опытныхъ коллекціонеровъ, отъ яицъ другихъ попугаевъ.
О жизни каролинскихъ попугаевъ въ неволе Вильсонъ сообщаетъ следующее. „Такъ какъ мне было интересно узнать, легко-ли приручается попугай или нетъ, я решилъ взять на свое попеченіе одну легко раненую въ крыло птицу. Я устроилъ для нея нечто вроде клетки на корме моей лодки и давалъ ей чертополохъ, который она сразу же стала есть. Въ первые дни она довольно правильно распределяла свой день между сномъ и едой. Въ промежуткахъ между темъ и другимъ она обгладывала прутья своей клетки. Покинувъ реку и путешествуя по суше, я везъ ее съ собою въ шелковомъ платке, несмотря на все затрудненія, сопряженныя съ подобнаго рода предпріятіемъ.
Пріехавъ къ моему другу Дунбару, я добылъ себе клетку и поставилъ ее подъ навесомъ дома. Здесь мой пленникъ очень скоро сталъ призывать пролетающія стайки, и мы изо-дня въ день видели около дома большія стаи попугаевъ, которые вступали съ Полли въ самыя оживленныя беседы. Одного изъ нихъ, также легко раненаго въ крыло, я посадилъ въ клетку Полли къ великому его удовольствію, такъ какъ онъ жилъ все время въ одиночестве. Полли тотчасъ же приблизился къ нему, шепталъ ему о своемъ сочувствіи въ его несчастіи, гладилъ ему клювомъ голову и зашеекъ и вообще искренно привязался къ нему. Новичекъ померъ, и несколько дней Полли не имелъ покоя и былъ безутешенъ. Я поставилъ зеркало около места, где онъ обыкновенно сиделъ; онъ увидалъ свое изображеніе и, казалось, къ нему вернулось прежнее веселье: некоторое время по крайней мере онъ былъ вне себя отъ радости. Трогательно было видеть, какъ онъ крепко прижималъ голову при наступленіи вечера къ изображенію въ зеркале и тихимъ шепотомъ выражалъ свое удовольствіе. Вскоре онъ научился отличать данное ему имя и отвечалъ, когда его звали. Онъ лазалъ также по мне, садился мне на плечо и бралъ куски пищи изо рта. Безъ сомненія, я довелъ бы его воспитаніе до конца, если бы онъ не погибъ отъ несчастной случайности. Бедный Полли какъ-то утромъ, когда я еще спалъ, покинулъ клетку, вылетелъ и потонулъ въ Мексиканскомъ заливе".
Принцъ фонъ-Видъ подтверждаетъ все существенное изъ вышесказаннаго. Онъ встречалъ птицъ этихъ на Миссиссипи часто огромными стаями, хотя оне и подвергались жестокимъ преследованіямъ отъ своихъ злейшихъ враговъ — плантаторовъ. Ихъ еще замечали въ низовьяхъ Миссури, въ верховьяхъ же оне более не попадались. Индейцы близъ форта Уніонъ носили шкурки этихъ птицъ въ виде украшенія на голове. Пойманные попугаи, которыхъ держалъ у себя принцъ фонъ-Видъ, тотчасъ же принимали пищу и вскоре становились ручными.
Въ позднейшіе годы на наши рынки доставлялось столько живыхъ каролинскихъ попугаевъ, что въ короткое время цена на нихъ упала до несколькихъ марокъ. Одинъ частный любитель называлъ каролинскаго попугая „неисправимо глупымъ". Е. Рей считаетъ своимъ долгомъ сказать кое-что въ защиту этихъ птицъ. „Уже несколько летъ", говоритъ онъ, „держу я, наряду съ другими попугаями, также и каролинскихъ. Несмотря на ихъ во всякомъ случае не особенно пріятный крикъ и неисправимую наклонность портить оконныя рамы, они темъ не менее настолько завоевали мое расположеніе другими пріятными качествами, что я никогда не могъ решиться разстаться съ ними. Уже въ короткое время птицы до такой степени привыкли ко мне, что, напримеръ, не долго думая, летели и садились мне на руку или на голову, когда я показывалъ имъ грецкій орехъ, который они особенно любятъ.
Если я при этомъ бралъ орехъ такъ, что онъ былъ совершенно закрытъ рукою, то птицы спокойно оставались на своемъ наблюдательномъ посту. Но если я раскалывалъ въ руке орехъ, не показывая его имъ въ то же время, то ихъ немедленно привлекалъ раздавшійся при этомъ трескъ. Позднее, когда я посадилъ этихъ попугаевъ въ клетку, я имелъ еще болыие воз-ожности ближе познакомиться съ ихъ высокими дарованіями. Одна изъ обычныхъ проказъ ихъ состояла въ томъ, что, утоливъ жажду, они немедленно опрокидывали сосудъ съ водою или выбрасывали его на землю черезъ дверцу клетки; при этомъ они выказывали несомненную радость, если шалость ихъ вела къ желаннымъ последствіямъ, т. е., если посуда при этомъ разбивалась. Все попытки прикрепить чашку для воды или же закрыть дверцу были тщетны, такъ какъ птицы путемъ неутомимыхъ усилій быстро научались преодолевать препятствія. Ничего не добившись такимъ способомъ, я прибегнулъ къ другому и сталъ обрызгивать птицъ водою каждый разъ, когда заставалъ ихъ за такой проказой.
Было необыкновенно комично видеть, когда они сообща, украдкой открывали подъемную дверцу клетки. Одинъ изъ нихъ при этомъ пользовался своимъ клювомъ, какъ рычагомъ, и засовывалъ его снизу, другой же, привесившись къ потолку клетки, держалъ изо всехъ силъ дверцу, пока товарищъ его не подымалъ ее еще на некоторое разстояніе. Когда, наконецъ, получившееся отверстіе было достаточно велико, чтобы пропустить работающаго внизу, последній осторожно подтаскивалъ сосудъ для воды, и если я не успевалъ быстро войти, то чашку постигала та же участь, что и ея предшественницъ.
„Я особенно люблю и ценю этихъ попугаевъ за то, что мне посчастливилось безъ труда пріучить ихъ вылетать и влетать. Иногда они летаютъ на воле съ девяти часовъ утра до вечера, когда начинаетъ смеркаться, прилетая только время отъ времени, чтобы отдохнуть или поесть, на окно моей рабочей комнаты, где я устроилъ имъ жердочку. Въ иные дни они летаютъ мало и отдыхаютъ несколько часовъ, особенно въ обеденное время. Раннимъ утромъ они предпринимаютъ самые отдаленные полеты и вечеромъ, когда хотятъ спать, прилетаютъ къ другому окну на противоположномъ конце квартиры, близъ котораго уже давно стоитъ ихъ клетка. Если они находятъ это окно закрытымъ, то подымаютъ поистине ужасный крикъ или бьются въ стекла и стараются такимъ образомъ открыть себе доступъ. Если же случайно никого нетъ въ этой комнате, они летятъ черезъ упомянутую выше комнату и черезъ несколько другихъ, чтобы добраться до места своего отдыха.
„Полетъ каролинскихъ попугаевъ самъ по себе легкій и красивый; часто они почти отвесно бросаются съ окна внизъ на улицу и летятъ надъ самой мостовой, или же подымаются надъ самыми высокими домами, описывая большіе круги. На короткихъ разстояніяхъ полетъ ихъ по большей части порхающій, при более продолжительныхъ передвиженіяхъ, длящихся часто 20—25 минутъ, онъ становится более парящимъ, и птицы несутся съ быстротою стрелы. Когда они пролетаютъ такимъ образомъ съ безумной быстротой мимо окна или огибаютъ съ быстротой молніи уголъ дома или же слетаютъ и взлетаютъ отвесно около стены, полетъ ихъ, несомненно, напоминаетъ полетъ нашего благороднаго сокола. Отъ преследованій другихъ птицъ они умеютъ защититься ударами клюва, какъ это делаютъ хищники. Особенно ссорились они всегда съ башенными стрижами. Воробей однажды былъ такъ пораженъ пестрымъ чужеземцемъ, что долгое время следовалъ за нимъ, какъ на привязи, садился около него и продолжалъ долго разглядывать редкое явленіе, когда попугай вернулся къ окну; онъ многократно повторялъ это, не замечая того, что я стоялъ съ другимъ господиномъ у открытаго окна"..
👍😄😁😆😂😉😊😇😍😎😜😺💋🤩💎