Дилемма управления волком

Неизбежность контролирования волка, однако, вводит новый, сложный элемент в уравнение, описывающее волчье будущее во всех, кроме самых отдаленных, районах мира: волчий протекционизм. Те же самые культурные взгляды, которые способствовали восстановлению волка, одновременно поощряют крайнюю степень протекционизма по отношению к волку. Те из нас, которые профессионально вовлечены в восстановление волков, традиционно подвергались клевете со стороны антиволчьи настроенных людей (Хобнер 1990). Теперь мы демонизированы многими любителями волков в качестве врагов волка из-за нашего убеждения, что волки часто нуждаются в контроле.

Волки почитаемы по нескольким причинам. Из-за того, что они склонны убивать жертв - старых, больных или слабых (Мури, 1944, Мех, 1970), многие обыватели ошибочно считают, что без волков животные-жертвы автоматически вымрут от болезней. Волки также превозносятся как хорошая модель для человеческой расы из-за приписываемой им моногамии и крепких семейных уз. Была даже книга, озаглавленная "Душа волка" (Фокс 1980).

Другие неправильные представления о волках поддерживают волчий протекционизм. Из-за книги "Не кричи "волки" Фарли Моуэта (1963) и популярного фильма, поставленного по книге, многие люди верят, что волки живут в основном за счет мышей, а не копытных. И то и другое - выдумки (Банфилд, 1964, Пимлотт, 1966), но обе концепции приняты за правильные и продаются и освещаются музеями и другими неподозревающими образовательными организациями.

Другие неадекватные концепции, полуправда и устаревшие взгляды, которых придерживаются многие протекционисты включают следующее: волки охотятся на скот только когда нет в наличии естественной добычи; потеря членов стай приводит к ужасающему социальному хаосу в волчьей популяции; волки посредством социальных механизмов лимитируют свою собственную популяцию; так как волк находится в списке видов под угрозой, это означает, что их осталось очень мало повсюду в мире; и что волки так боятся людей, что они покинут районы высокой активности человека или будут избегать селиться в них, и что они будут устраивать логова и выращивать щенков только на расстоянии многих километров от районов такой активности. Из-за этих ложных концепций и силе групп защитников прав животных, контролю волков противостоит значительная часть общественности (сравни Гаррот и др. 1993).

Такое отношение имеет три главных негативных следствия для восстановления волков. Во-первых, некоторые люди почитают волков настолько, что вместо того, чтобы иметь "фэйс-контроль" для волков (то есть ограниченный отстрел там, где надо), эти люди скорее будут против вселения волков туда, где они должны быть подвергнуты контролированию. Так как волки видимо должны быть контролируемы везде, где они восстанавливаются, эти сантименты превращаются в политическое давление против волчьего восстановления. Во-вторых, антиволчья публика, такая как владельцы скота и их организации, интенсифицирует свои антиволчьи представления в ответ на экстремизм противной стороны.

Они также боятся возможности перекрытия дорог и других ограничений использования земли, которые часто отстаиваются протекционистами, использующими волков как предлог для прекращения рубки леса, добывания полезных ископаемых, катания на снегоходах и других способов человеческой эксплуатации диких и полудиких природных участков. В-третьих, некоторые волчьи защитники доходят до терроризма (Хэйес, частное сообщение) и дезинформации (Аноним 1992) Эта фанатическая активность заставляет официальных лиц, которые в других обстоятельствах были бы предрасположены к восстановлению волков, избегать этого. Конечно, проволчий контингент придерживается широкого спектра взглядов.

Например, некоторые примут контролирование в случае истребления скота, но будут против контроля для увеличения количества охотничьих животных. Некоторые примут контроль со стороны правительственных структур, но не со стороны общественности. Многие люди примут непрямые (косвенные) методы контроля, такие как огораживание, сторожевые собаки или создание неподходящих условий (отпугивание). Такие косвенные методы более приемлемы (для публики) так как они не включают прямое уничтожение волков людьми. Но немногие из сторонников таких методов, видимо, понимают, что ограничение доступа волков к добыче в конце концов уменьшает поддерживающую емкость среды в пределах территории распространения волка, и служит причиной голодания и увеличивает смертность из-за внутривидовой конкуренции (Мич 1994).

Это особенно очевидно в таких странах как Италия, Испания, Израиль, где высока доля скота в формировании поддерживающей емкости среды для волка, это в меньшем масштабе подходит и для Северной Америки. Когда волчьи смерти либо вызваны косвенными причинами (и таким образом не столь очевидны) или естественны, многие люди принимают эти смерти - те, кто не стали бы относиться толерантно к прямым или причиненным человеком смертям.

Непосредственный летальный контроль до сих пор обычно единственный практический способ в большинстве обстоятельств. Существует несколько способов его применения. Контроль правительственными структурами, обычно Департаментом сельского хозяйства США - тот тип, который обычно наиболее приемлем для защитников волка, но он наиболее затратный и требует много времени.

Контроль землевладельцами или их представителями наиболее приветствуется собственниками земли, но он сложен для проверки, и у большинства землевладельцев недостаточно времени и опыта для него, исключая использование ядов. Свободное изъятие волков круглый год в зонах, где их нахождение запрещено, сходно с изъятием койотов в большинстве районов США и регулируемое изъятие населением может быть применено в зонах "без волков" или в волчьих заповедниках для снижения популяции так, как это делается во многих пригородных районах для белохвостого оленя (Odocoileus virginianus), гусей (Anser sp.) и бобров. Модификация этого типа - изъятие населением по специальным лицензиям.

Все разновидности негосударственных методов контроля намного менее затратны, но менее целенаправленны по отношению к (определенному) району или к отдельным изымаемым волкам и обычно наиболее нелюбимы адвокатами волков. Примечательное исключение - правительственное регулирование волков для увеличения стада крупных охотничьих животных в районах Аляски и Канады. Изъятие населением 1200-1500 волков в год на Аляске вызывает мало протеста или не вызывает его вообще, но правительственное изъятие 150 волков для увеличения стада крупных животных опротестовывается энергично (Аноним, 1993). Хотя с биологической точки зрения это выглядит нелогично, с политической такой правительственный контроль позволяет группам защитников прав животных рисовать этот контроль как позорную правительственную программу, которая должна быть остановлена.

Высокий репродуктивный потенциал волка и его способность расселяться на сотни километров гарантируют то, что существует немного мест, где волки могут быть восстановлены без каких-либо форм необходимого контроля. Но те самые люди, которые с наибольшим энтузиазмом продвигают волчье восстановление, обычно и не желают никакого контроля, так что эта дилемма заставляет официальных лиц быть несклонными к поддержке восстановления. Так как изъятие волков землевладельцами или населением наименее дорого и более приемлемо людьми, которые не рассматривают волка как "нечто особое", будет большее местное признание населением волчьего восстановления в большем количестве районов, где такой контроль будет разрешен. Следовательно, если волчьи защитники могли бы допустить эффективный контроль, волки могли бы жить в значительно большем количестве мест.